We’ve all had dreams that never came true, and now those little dreamers can still be found in all of us, in various stages of decomposition. Some of those inner little dreamers survive long enough to mutter the word “Rosebud” before we die. And while this picture is a strong enough visual metaphor to stand on its own, there’s still a bigger story to it.

In Russian, the story of Pinocchio was rewritten as the story of Buratino by Alexei Tolstoy. Buratino was a favorite character for many generations of Soviet children. For my generation he embodied the sunny, happy childhood and the promise of an even sunnier and happier future in a fantasy communist world created for us by state propaganda, as our parents and schoolteachers shielded us from the darker aspects of the society we lived in.

Once we grew up and realized the gap between the promise and the reality, many became cynical about life in general. Our generation met the collapse of the USSR with either cheers or indifference. And yet the old childhood hero still remained inside, hardwired into our psyche and undergoing various stages of decay.

One of the few Russian-language short stories I managed to publish in the old country grew out of this picture. Here’s my English translation.

PORTRAIT OF A HERO AS AN OLD MAN

I sit under stairs, pretending I’m an old broken box, gnawing at my rotten knees with wooden teeth. Passer-byes have grown lazy; no one thinks to pick me up and tss me into the fire. That’s all I am good for. Heroes should die, but I’ve managed to stay alive. Although “alive” is hardly applicable – I’m not even a person. I’m a joke, a parody of a living body. I was made to bypass evolution. I am incapable of growth and development; I defy nature. I have no right to exist outside of a writer’s imagination. But people are attracted to fantasies and love bringing them to life.

Now they’re all dead.

And I am repugnantly alive, and nature is punishing me with all of its infinite resourcefulness.

For instance, the world has become more virtuous. The deformity of a freak doesn’t bring people as much joy as it used to. And so I’m sitting here and biting at my own knees. I can’t remember how long I’ve been doing this, but my knees have rather deep gashes. So even when I pass out, my teeth hold onto my legs and I don’t collapse. Death by fire is an honorable way out for a hero. But nobody even has a fireplace anymore.

And I used to be a hero. I was the hero of a generation who thought they would live forever. They sought to rebuild the world against the laws of nature. They sought after a new ideal and so I was brought into being – the mechanical man. With my head made of wood I never stopped being cheerful, perky, optimistic, and confident. The laws of humans didn’t apply to me.

Now all I hear inside myself is continuous crunching. I do not know how many woodboring weevils are in there, but I can feel them chewing and crawling through their meandering tunnels inside my body, disintegrating my small mass into crumbs. During breeding season I hear females shamelessly summon their mates with lewd whistling and clicking. But to kill them off I must kill myself. Jump into a fireplace. Or chop myself into pieces. There are plenty of methods and plenty of time to plan each detail of my demise.

I’m well aware that the new generation of children are fed up with stories of my heroics. I doubt we can find a common language. But nature’s payback is limitless, and I nourish the hope that one of the little brats, having been raised with me as a role model, will someday steal matches from his dad’s pocket and finally set old Pinocchio ablaze.

* * *

For those who can read Russian, here’s the original story:

СТАРОСТЬ ГЕРОЯ

Сижу под лестницей, притворившись старым разбитым ящиком. Грызу деревянными зубами собственные колени. Разленились все нынче – некому подобрать меня и бросить в старый очаг. Герои должны умирать, а я всё живу. Хотя слово жизнь здесь вряд ли употребимо – я ведь, собственно, даже и не человек. Я пародия на живой организм. Меня сделали в обход эволюции. Я неспособен к развитию и противен природе. Я не имеют права существовать иначе, как в писательском воображении. Но людей увлекают выдумки и они воплощают их в реальность.

Теперь все они мертвы.

А я отвратительно жив и природа мстит мне за это со свойственной ей изобретательностью

Например, мир стал более нравственным. Уродство карликов не доставляет людям прежней радости. И вот я сижу здесь и грызу собственные колени. Не могу сказать, как давно я этим занимаюсь, но в коленях уже оброзовались достаточно глубокие выемки. Так что даже когда я полностью расслабляюсь или теряю сознание, зубы сами держатся за ноги и я не падаю. Сгореть в печке – единственно дастойная героя смерть. Но теперь и печек-то почти не осталось.

А я был героем! Я был героем поколения, которое собиралось жить вечно. Оно намеревалось устроить жизнь вопреки природе, оно искало свой идеал, и тут появился я – механический человек. Благодаря деревянной голове я был всегда бодр, самонадеян и на меня не распостронялись законы людей.

Теперь же я слышу внутри себя беспрерывный хруст. Не знаю, сколько их, жуков-древоедов, но я чувствую, как они шевелятся и выгрызают во мне свои извилистые ходы, превращая мое тело в труху. Я слышу, как во время брачных сезонов их наглые самки издают внутри меня свой бесстыдный свист. Но чтобы покончить с ними, мне нужно покончить с собой. Сгореть. Или переломить всего себя на куски. Есть масса средств и масса времени обдумать подробности.

Да, я знаю, нынешних детей перекормили сказками обо мне. Вряд ли мы найдём теперь обыщий язык. Но месть природы бесконечна и разнообразна. И я не теряю надежды, что кто-нибудь из них, воспитанный на моем примере, сворует в кармане отцовского пиджака спички, придёт сюда и сожжет, наконец, старого Буратино.

© 1988 Oleg Atbashian